12 АВГУСТА 1988г. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

После неудачной попытки Льва Варенцева овладеть тайной одиночества, закончившейся крахом его очков, скидав свои скромные пожитки в транспортник, в 10-30 я направился к пещере. Расставшись с Лёвой, который проводил меня почти до входа, я на неделю оказался в одиночестве.

Придя в лагерь, я, как было условлено, связался по рации с Бутаковым, и он мне назвал точку радиозондирования, с которой мы должны начать сегодняшнюю работу. Это была осыпь в Северной Меандре, в которую сбрасывает воду Мычковский канал.

После продолжительного кричания в микрофон меня, наконец, "нашли", и я направился к следующей точке, которая была в самом конце Северо-Западной Меандры. Там я еще не бывал.

К концу меандра немного сузилась и перешла в трубу. Я прополз четыре метра по довольно узкой трубе и неожиданно оказался на краю почти двухметрового уступа, а прямо перед глазами, через полметра, была глухая стена. Спустившись с уступа, пошел по узкой извилистой меандре, которая постепенно расширялась, и через несколько метров я увидел большую осыпь, где и находилась точка радиозондирования.

Следующая точка оказалась в самом обводненном районе - у сифона, который разгружается каналом (р-н Беломорье). На подходе к ней я понял, что сидеть придется в довольно тоскливых условиях: просвет между водой и потолком - 30 см. У самой осыпи потолок немного поднимался, там было место хотя бы просунуть антенну. Согнувшись в три погибели, сидя наполовину в воде, постоянно сползая с осыпи, я кое-как пристроил рацию на колене и принялся за работу. Вдруг со стороны канала раздались довольно громкие звуки, напоминающие бульканье воздуха, выходящего из-под воды. Усиливаемые эхом, которое в этом районе особенно сильное, они раздавались примерно с полминуты. Воспринял я этот концерт совершенно спокойно, но объяснения так и не нашел.

Последнюю точку радиозондирования на развилке ходов в Южный и Северный районы сделали с Андреем в 15-00, и я пошел в лагерь.

Воды в лагере и в канале сегодня было гораздо меньше, чем 2 августа, когда мы со Светой Поповой сюда ходили. Вода довольно быстро спадает. В лагере уже появились островки, которых раньше не было. Но сырость такая же и ноги увязают в глине по щиколотку.

Осмотрев лагерь и раскочегарив примус, я залез в палатку и принялся за перекус с чаем. Сначала хотел сделать перекус "на улице", но там было так "сыро, мерзко, холодно, противно", и за шиворот постоянно капала вода, что я не видел никакого смысла вылезать наружу. Тем более, что все продукты находились в палатке. Перекус растянулся до 17-30, а мне еще надо было вынести Левины вещи. Огромным усилием воли я вытолкал себя из палатки и начал варить фирменное подземное блюдо - макароны с тушенкой.

В 21-30 на связи Бутаков мне сказал, что завтра вместо "ветра" буду делать, микроклимат, так как марганцовки у меня мало, а остальную марганцовку принесут из подземки в К-1 только 14-го вечером.

После связи я докончил с ужином и решил приняться за дневник. Открыл блокнот, написал две строчки, еще минуту подержал ручку в руке, тупо глядя в пустой блокнот, и ... завалился спать. В голову ничего не лезло, глаза слипались, и не было ни малейшего желания писать дневник. Отбой - 23-40.

13 АВГУСТА. ДЕНЬ ВТОРОЙ

Проснулся в 6-30 от ощущения небольшого холода. Поворочавшись до 7-20, наконец, вылез из палатки, разжёг примус и подогрел завтрак. Пока завтракал, пришло время утренней связи - 9-30. На связи Бутаков сказал, что сейчас начнут делать микроклимат в привходовой части, потом оставят термометры у Блока, и я в 12-00 продолжу их работу далее вглубь пещеры.

После завтрака помыл котелок, подготовил пикетажку и в 12-10 вышел на работу.

У Блока лежали два термометра и карта. Сняв показания с "воздушного" термометра (-1,8), пошел на следующую точку. Поставил термометр, подождал положенное время, снял показания - опять -1,8 град. Но на этом место уж совсем было ясно, что плюсовая температура. Осмотрев термометр, я увидел , что ртутный столбик раздвоился, и вторая его часть находится в самом верху, поэтому и была незаметна, Ну что ж, придется делать микроклимат одним термометром.

Южный район, в котором на карте было обозначено несколько точек, оказался закрытым, и я пошел в сторону лагеря и дальше. Перекусывать было некогда, и я решил работать без перерывов.

В ходе работы стало ясно, что по ближней части ходить, да и вообще ходить по пещере гораздо приятнее, чем сидеть на месте и слушать трели, которые выдает капель. Тем более что большинство точек было в обводнённых меандрах, где акустика - хоть куда. Еще частенько где-то по непонятной причине падают камни.

К концу работы процедура доставания пикетажки из сумки порядком надоела. Довольно нудно было бежать из-за одного термометра второй раз по точкам для замеров температуры воды. В 19-00 наконец закончил работу. Придя в лагерь, разделся и залез в палатку варить ужин. Сначала хотел сварить макароны, но котелок показался для них слишком чистым. Сварил подземный деликатес - гречу.

Капель надоела до ужаса - она в Лагерном зале неслабая! Такое впечатление, что кто-то сидит и шлепает ногой по воде, а иногда ходит около палатки.

На вечерней связи Франц сообщил, что завтра приезжает много народу, вечером выходят из подземки, и поэтому собирается максимум "наших" в лагере. Начали копать "К-3". Может, что-нибудь и выкопаем.

Связь с Землей заметно подняла настроение. Да и вообще вечером настроение поднимается, - наверное, из-за того, что уходишь из мира неприятных ощущений в палатку, в тепло, где шумок примуса заглушает звуки капели.

Писать дневник не было никакого желания, но решил приступить к нему в 22-30, предварительно замерив температуру тела. Сунул градусник под мышку и лег подождать... Проснулся в 1-30 и понял, что с дневником у меня ночью ничего не выйдет. Решил писать утром. Температура - 36,4, пульс - 81(почти нормальный для меня).

14 АВГУСТА. ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Проснулся в 7-40, но вылезать из спальника совершенно не хотелось. К 8-30, наконец, набрался мужества и вылез из палатки, распалил примус и забрался обратно в палатку подогревать завтрак.

Сегодня с утра довольно тоскливое настроение, даже утренняя связь его не подняла. Если капель вчера мне просто надоедала, то сегодня действует мне на нервы. Когда выключил примус, на душе стало еще тоскливее. Капель все больше давит на психику. Стараюсь создавать побольше звуков, чтобы заглушить капель.

Не дописав и первого дня в дневнике, я собрался на работу, в надежде, что так будет веселее, и в 13-10 вышел из лагеря. Сегодня я решил попробовать делать "проницаемость" в ближней части. Работа оказалась довольно интересной, но "дубовой" - замерз я прилично. Настроение все-таки не собиралось подниматься. На подходах к лагерю я почувствовал, что стало как-то тяжеловато ходить, появилось недомогание, временами подходила к горлу тошнота, заболела и закружилась голова. Ну, ничего, думаю, сейчас сделаю последнюю точку, схожу на канал посмотреть отметку и на этом работу закончу, но когда вылез из обхода в Лагерный зал, в голове у меня как будто дятел молотил. Измерил пульс - 115. Голова еще больше загудела и при любом более-менее резком движении кружилась. Стало ясно, что сегодня я больше никуда не пойду.

Когда залез в палатку, измерил температуру. Она держалась стабильно - 36,4.

После ужина самочувствие немного улучшилось. Тошнота прекратилась, но голова продолжала гудеть и при резких движениях начинала кружиться.

Кстати, когда вечером варил ужин, то поставил крышку от примуса не совсем ровно, и она с грохотом с него свалилась. И в этот момент мне показалось, что она надо мной усмехнулась. Это не была какая-то слуховая или зрительная галлюцинация, но мне передалось в ощущении эта усмешка, такая ехидная, злобная.

Вечерняя связь окончательно подняла мне настроение, тем более что я разговаривал с вышедшими из подземки тетками и Серегой Усачевым. После ужина даже появилось желание писать дневник. Пописал немного, но желание спать взяло свое.

Все-таки фактор комфорта играет здесь большую роль. Создается "эффект благополучия". Когда ты сыт и тебе тепло, то и на душе спокойно. Сегодня со мной произошло что-то из ряда вон выходящее. Никогда со мной такого не было, чтобы ни с того, ни с сего так резко ухудшилось самочувствие, да и вообще не помню, когда оно у меня было плохое. Еще больше удивляет такой резкий перепад между настроением и самочувствием в этот день и в предыдущие два дня. Тогда никакого беспокойства не испытывал, настроение было нормальное, а тут вдруг тоска навалилась. Температура 36,4 , пульс - 102. Отбой - 22-40.

15 АВГУСТА. ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Сегодня мне приснился сон. Это уже событие в моей жизни, так как обычно я сплю как убитый. Сны мне снятся крайне редко, зато, если уж приснится, то типа сегодняшнего.

Снилось мне, что при мне Рембрант заканчивал писать какую-то свою знаменитую картину. Как я догадался, что это Рембрант - непонятно. Потом картину оценивала старуха в лохмотьях. Она сказала что-то насчет голых тел ни картине. Все это происходило не то что в мрачной, но в темной обстановке. Где-то светили свечи, но самих свечей не было видно. Все выглядело довольно абстрактно. Потом в том же сне я незаметно для себя очутился в нашем лагере возле К-13. По лагерю ходил какой-то странный зверь, напоминающий муравьеда, но гораздо крупнее и с тремя раструбами в носу. Потом раздался стук копыт, и мимо меня пробежало еще какое-то существо. Сначала я подумал, что это была лошадь, но когда она пробежала мимо меня второй раз, я увидел, что она размером с пони и вся покрыта пятнами. Тут мне взбрело в голову выгнать муравьеда из лагеря, но он вдруг начал стрелять в меня чем-то жидким из раструбов. И я стал потихоньку отходить от него.

Проснулся в 8-40, и пришлось дальше бодрствовать, чтобы не проспать утреннюю связь.

Сегодня у меня день отдыха, после связи решил спать до упора, но почему-то не спалось. В 12-00, наконец, встал и начал разогревать завтрак. Температура - 36,6, пульс - 95 . Пульс не собирается понижаться даже после продолжительного сна. Голова утром немного болела и кружилась, но вскоре все прошло. После завтрака, примерно в 14-00, снова измерил пульс - 81 . Это почти нормально для меня! Да, самочувствие у меня скачет в стиле "нью уэйз".

После завтрака прибрался в палатке, модернизировал спальную систему, сделал еще кое-какие дела, до которых руки все не доходили. Потом взялся за дневник. Пока писал, пришло время ужинать. Калорий все-таки улетучивается много, хоть и лежу в спальнике в палатке.

На вечерней связи Саша Юнин сказал, что погода наверху плохая, идут дожди, поэтому "ветер" завтра делать не будем - нет нужного перепада температур. Еще сказал, что тетки-новички завтра уезжают. Грустный, конечно, факт, - только народ собрался, а уже надо уезжать.

После ужина измерил температуру - 36,7 и пульс - 86. Хотел еще пописать дневник, но сонливость взяла своё. Отбой 23-00.

16 АВГУСТА. ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Сегодня опять снился сон, даже несколько снов. Помню только два из них. В первом снилось, что я из какого-то странного поезда попал на вокзал. Там я очутился в большом просторном зале, где поперек него стояли ряды сидений. Все места были заняты иностранцами. Вообще-то они почти ничем не отличались от "наших", но я каким-то образом догадался, что это иностранцы. Я разговаривал с одной девушкой об отношении иностранцев к СССР. Она все клонила в сторону того, что в русской речи слишком много пошлых слов. Я с ней пытался спорить. Закончилось все тем, что она начала петь какой-то гимн, полностью состоящий из самых пошлых слов, и весь зал его подхватил. Довольно идиотский сон!

Во втором сне я оказался где-то в начале века в Париже, в какой-то школе скульптуры, что ли. Сначала я стоял в коридоре и резал полотном от ножовки наждачную бумагу. За мной стояла длинная очередь желающих проделать ту же странную процедуру. Потом я зашел в класс, в котором одни девушки, за исключением одного парня, который сразу же собрался и ушел. Девушки спросили меня, что "ты нас тоже будешь приглашать в ресторан?" Названия ресторана я не запомнил. Я ответил, что не буду, поскольку денег у меня нет. Дальше мы с ними довольно весело побеседовали на тему России. В конце концов, я сказал, что у французов "такое представление о нас, что по роже дать хочется". Они мне в ответ весело рассмеялись. Да, веселые парижанки. Этот сон более актуальный, так как с деньгами у меня сейчас, в самом деле, туговато. Непонятно только, к чему эта патриотическая тематика?..

Проснулся я в 9-15 от странных звуков со стороны канала. Как будто кто-то молотил лопатой по потолку. Звуки почти сразу стихли. Поразмыслив, я пришел в выводу, что они вполне могли быть спросонья синтезированы моим мозгом из гулко отдающегося в моей голове пульса, так как периодичность звуков примерно совпадала с частотой пульса, тем более, что сегодня я собирался копать канал.

На утренней связи с Сашей договорились, что сегодня буду расчищать канал и, если успею, сделаю немного "проницаемости". Собрался и в 12-55 вышел на работу.

Придя к каналу, снял отметку с рейки (15 см) и приступил к работе. Заметил за собой, что когда хожу по лагерю или работаю, стараюсь ограничить угол обозрения, сосредотачиваться на одном предмете, не смотреть по сторонам, особенно в широких местах. Иногда специально смотрю куда-нибудь в сторону, осматриваю там все, убеждаюсь, что ничего подозрительного нет.

Копаю канал. Веселое журчание успокаивающе действует на нервы. Но со стороны сифона, из темноты, все равно веет каким-то холодком...

И очередной раз прилег отдохнуть на осыпь. Лежу, и вдруг мимо моего уха справа чиркнула искра. Посмотрел направо - оказывается в 30 сантиметрах от головы капает капель, капли отскакивают со звуком, похожим на треск, и сверкают в лучах налобника.

Потом, когда ходил по пещере, такие искры появлялись еще несколько раз, но уже по непонятной причине и даже в замороженной части. За работой время прошло незаметно, и я еще не успел все сделать, а уже было 18-00. Посмотрев отметку на рейке, я увидел, что раскопав канал, я спустил сифон на целых полтора см. Расход воды теперь заметно увеличился.

Потом сходил за оставленными для меня у Блока вещами. В лагерь вернулся в 18-40.

Хотя раскопка канала благоприятно действовала на нервы, когда ходил к Блоку, чувствовалось некоторое нервное напряжение.

Пока варился ужин, измерил температуру - 37,0 и пульс - 96. После ужина лег отдохнуть и незаметно задремал...

Проснулся в 21-45. Уже 15 минут, как должен был выйти на связь! Моментом вскочил, включил рацию и вышел на связь. Рассказал про сегодняшнюю работу, обсудили планы на завтра. Саша спросил о самочувствии, ощущениях. Больше, вроде бы, говорить было не о чем, а хотелось еще о чем-нибудь поболтать. Жаль, что связь не может длиться бесконечно...

После окончания связи навел порядок в палатке, пописал немного дневник и лег спать в 23-00. Но что-то никак не спалось. Спать не хотелось совершенно. Долго ворочался с боку на бок, но заснуть никак не мог. Включил свет, посмотрел на часы - 1-00. Лежу дальше, смотрю в темноту. И вдруг среди этой темноты и ночи со стороны канала раздался тихий звук, напоминающий бульканье воздуха, выходящего из-под воды. Через несколько секунд он затих. В очередной раз стал искать объяснение этому звуку и, кажется, нашел. Когда я лежал и пытался уснуть, у меня в животе что-то урчало, и из этих звуком вполне могла возникнуть такая галлюцинация. Но на этот раз я все-таки был выведен из состояния покоя. Ощущение ночи, полнейшая темнота и капель давили на психику. Через минуту со стороны канала опять раздались те же звуки, но, в отличие от прежних, они не собирались утихать, а наоборот, становились все громче и громче! В соответствии с нарастанием звука все учащался и учащался мой пульс! И когда это чертово бульканье достигло своего апогея, в моей голове отдавались удары сотен молотов!!!

Я уже отчетливо слышал это бульканье со всеми его переливами, как будто кто-то специально положил на дно озера баллон со сжатым воздухом и теперь выпускает из него воздух. Мне представилось озеро и выходящие из него огромные пузыри, с шумом лопающиеся на его поверхности. Потом бульканье как-то незаметно перешло в перестукивания бубна - такие, какие можно услышать у среднеазиатских народов!..

Жуткий страх овладел мной. Я затыкал уши, тормошил их по-всякому. Реакции были такие же, как при обычных звуках. Причем слышал я эти звуки совершенно отчетливо, со всеми мельчайшими оттенками и довольно громко. Полная иллюзия того, что какой-то узбек стоит у палатки и стучит в свой адский бубен. Весь этот концерт я слушал в течение трех минут.

Пролежав еще полминуты в спальнике, я понял, что просто так мне уже не успокоиться, тем более не уснуть. Я включил свет и выскочил из спальника с целью отвлечь мозги каким-нибудь занятием. Достал книги, которые Лева советовал выбросить на поверхность, - мол, все равно читать будет некогда, и выбрал книгу с юмористическими стихами какого-то поэта. Хорошо, что не послушал Леву!

Страх не оставлял меня. Когда я листал книгу, картинки, которые обычно показались бы смешными, сейчас почему-то казались мне страшными. Заткнув уши ватой, чтобы не слышать этой чертовой капели, стал читать книгу. Не успокоился, пока не прочитал всю от корки до корки. Тут, наконец-то, появилась сонливость, и я лег спать в 4-00. Теперь моей задачей было не проспать утреннюю связь.

17 АВГУСТА. ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Проснулся как по заказу - в 9-15. Подготовив и включив рацию, стал ждать сигнала. Пока лежал в ожидании, измерил температуру - 37,0 и пульс - 92.

На связи был Саша Юнин. Я рассказал ему про ночные галлюцинации, и он предложил вынести к Блоку успокоительные таблетки. Я согласился. Поговорили насчет выброски. Предложил выбросить меня завтра утром.

План работы на сегодня остается прежним - сделать "проницаемость" и докопать канал. После бессонной ночи решил поспать еще. Но опять не мог заснуть. Встал в 10-15.

После завтрака решил сделать небольшой ремонт светильника, - что-то последнее время стал барахлить выключатель. Выключатель я починил, но потом при резком движении неосторожно зацепил пальцем проводок, и он отлетел от пайки. Этот проводок я припаивал гвоздем, когда нивелировщики унесли с собой в подземку паяльник. Пайка, видимо, получилась не совсем качественной.

Сегодняшний мой выход накрылся, так как у меня в ремнаборе нет паяльника. Это довольно тоскливое обстоятельство, и я не знал теперь чем заняться в лагере, а без дела тут можно свихнуться. Решил дописать дневник. Дошел до того момента, как я вчера лег спать, а дальше рука не поворачивалась писать. Не хотелось даже вспоминать детали этой кошмарной ночи.

Начал делать приборку в палатке. Разложил все "по полочкам", сгреб весь мусор в мешочек, переучел продукты...

Тем временем капель продолжала "капать на мозги" и все больше расшатывать мою нервную систему. Теперь даже примус не мог ее заглушить. Я старался создавать побольше звуков, пытался сосредоточиться на какой-нибудь мелодии, повторять свои мысли вслух, но ничего не получалось. Кстати, обычно, когда я остаюсь один, я всегда высказываю все свои мысли вслух, а сейчас я никак не мог настроиться на привычный лад.

Чертова капель! Мозг мой полностью сосредотачивался на ней, и переориентировать его на что-нибудь другое было совершенно невозможно. Вроде бы, за шесть дней пребывания под землей я должен привыкнуть к ней, но она, наоборот, все больше раздражает меня. Всю ее я выучил наизусть, но все равно наиболее громкие удары капели раздавались для меня неожиданно.

Примус после завтрака я решил не выключать, чтобы был хоть один живой звук в лагере, но бензин в нем постепенно кончился, и пришлось его выключить. Стало тоскливо. Я поскорее заткнул уши ватой и продолжал дела.

Сейчас я больше всего боялся, как бы не повторились те кошмарные звуки. В таком страхе я и провел весь день.

Да... распустил я нервишки в преддверии завтрашней выброски. Сейчас кстати были бы таблетки, которые лежат у Блока. Но со свечкой меня туда не тянуло идти. После приборки полистал книги и принялся за чтение "Маленького принца". Книга оказалась очень интересной, но не смогла меня полностью отвлечь - я наполовину читал, наполовину прислушивался к капели.

Время тянулось бесконечно медленно. Наконец в 18-30 приступил к ужину. Опять весело зажужжал примус, но не произвел на меня никакого впечатления - нервное напряжение не спадало. После ужина сработал "эффект комфорта", и нервные клетки стали возвращаться в нормальное их состояние. И когда я поставил греться чай, и сквозь шум котелка и примуса услышал пение, был совершенно спокоен, оно меня почти не удивило. Интересно, что я мог регулировать это пение как громкость у радио. Сначала я хотел заглушить его (не хватало мне еще новых галлюцинаций!), но потом стало интересно, что же "он" там поет. И я врубил громкость на полную катушку. Голос оказался почти как у Рауткина - солиста "Облачного края", пел он что-то типа русской народной песни, без инструментов. Разобрал даже одно слово - "туман". При желании мог бы разобрать еще. Послушал-послушал и убавил громкость до минимума.

На вечерней связи с Бутаковым обсудили планы на завтра. Сначала он предложил сделать завтра "ветер", но, в конце концов, решили, что буду выбрасываться утром, так как "ветер" все равно я за один день сделать не успею. Утренней связи не будет, и часам к 11 у меня все должно быть готово к выброске. После связи дочитал "Маленького принца" и со спокойной душой лег спать. Отбой - 23-35.

18 АВГУСТА. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

Сегодня опять снился сон, но как ни напрягал мозги, никак не мог вспомнить его содержание. Такое редко со мной случается - чтобы за 4 дня три раза снились сны. Воспаленный мозг от недостатка информации выдает мне сюрприз за сюрпризом.

Проснулся в 8-10, сразу же встал, развел примус и принялся за завтрак. Быстро позавтракал и, помыв котелки, приступил к ликвидации лагеря. В 11-05 у меня все было готово к приему гостей. Оставалось только ждать их. И тут я подумал, а что, если они задержатся, и мне придется куковать тут черт знает сколько времени наедине с той же капелью.

Но "гости" не заставили себя долго ждать и через пять минут появились. Это были: Бутаков, Юнин, Усачев и Кабанихин. После приветственных рукопожатий народ пошёл копать канал, а мы с Кабанихиным остались для упаковки и выброски снаряжения. Перед уходом Бутаков с мрачной физиономией сказал, что у меня тут лучше чем на поверхности, и что, мол, когда я выйду, то пойму это.

Я захотел представить, как это может быть хуже, чем здесь, но не смог...

Когда большая часть снаряжения была упакована, пока Саня упаковывал оставшееся, я пошел одевать гидру и комбез. Стал одеваться, и вдруг опять со стороны канала раздались странные глухие звуки...

Я прислушался и понял, что это просто Санька напевает что-то себе под нос. Дело в том, что я за все это время, если что и говорил, то старался не издавать глухих звуков, так как эхо незамедлительно о себе напоминало. А Саньке чужды были эти страхи, и он не собирался ограничивать издаваемый диапазон частот.

Собравшись, пошли к выходу. Я шел впереди без света и поэтому, только увидев дневной свет, уже различал мельчайшие детали на входе. Таков был контраст между сумерками, в которых я провел эту неделю, и даже рассеянным дневным светом.

Когда пришли ко входу, пока Саня отравлял свои легкие никотином, я решил прогуляться по "поверхности". Едва вышел из-под свода пещеры, в нос мне ударил букет ЗАПАХОВ, да так, что я чуть не задохнулся сначала. Взору моему предстала чудесная картина: спуск, на котором каждый камешек четко выделялся со всеми подробностями, озеро и ... ПРОСТОР! Все резкое, контрастное, особенно выделяется горизонт - граница неба и земли. КРАСКИ яркие, сочные, выделяется каждый листик на дереве, каждый цветочек и травинка. Даже комбез мой преобразился. И еще - ЗВУКИ земные! ВЕТЕР! Над моей головой шумели от ветра стоящие над обрывом деревья. И этот шум сейчас был для меня лучше самой любимой мелодии, лучше самого эффектного стереоэффекта. Слушал бы его БЕСКОНЕЧНО...

Обычно я оценил бы сегодняшний день так: серый день, дождь моросит паршивый, на небе нет просвета из-за облаков. Но сейчас для меня не было погоды лучше этой.

Со стороны сейчас я выглядел, наверное, довольно-таки странно. Ходил, пошатываясь, кругами, постоянно вертя головой, срывал листья и цветы и "съедал" их взглядом. Или застывал на месте, стоял как столб, к чему-то прислушиваясь, устремив взор куда-то вдаль. Когда шли в лагерь, по пути сорвал какой-то цветок и не мог на него наглядеться. Так и пришел в лагерь - с цветком ...

В привходовом зале пещеры Водная

Кулогор. пещ. участок

Кусочек солнца