Лето.

Август.

1984 год.

Кулогоры.

Древняя пойма Пинеги засеяна горохом.

Силосные ямы не останутся пустыми.

Развитой социализм.

Озеро рядом с К-13 - питьевое. Купаться нельзя.

Экспедиция идет своим чередом и даже может показаться скучной. Базовый лагерь в карстовом логу у пещеры Троя (К-13) - традиционное место летних экспедиций, живет своей жизнью. Работы много. В Кулогорской-1, у Перевала Встреч, установлен подземный базовый лагерь (ПБЛ), в остальных пещерах работают с поверхности. Руководят экспедицией Бутаков А. и Некрасов М. Вернулся с поискового маршрута Франц Н.А.. Только они знают, что предстоящие спасработы - учебные. Ну и я, который будет пострадавшим. Пострадавшим должен был быть Бутаков. Не получилось. Буквально за два дня до "часа Х" он поехал в Пинегу по всяким разным делам. Продукты на экспедицию, телефонные звонки, столовка, книжный магазин - все как обычно. Обратно - пешком, каких-то четыре километра. Пинежане - народ приветливый, добрый. Пьют, конечно, а кто нынче не пьет? Но если по пути, то обязательно подвезут, упрашивать не надо, и денег не возьмут. Вот и Бутакову повезло, мотоцикл с коляской направлялся как раз в Кулогоры. Андрей выбрал коляску. У мотоциклиста язык заплетался, но транспортное средство он вел уверенно. И все бы хорошо, да "водила", доехав до Кулогор, забыл про пассажира и решил, не останавливаясь, припарковаться в гараж. Благо ворота были открыты. Увы, он промахнулся мимо гаража. Коляской. Возможно, думал, что едет на мотоцикле без коляски. Скорей всего, совсем ни о чем не думал. Просто жил своей жизнью, в которой не было ни Бутакова, ни коляски. В результате такой парковки один из руководителей экспедиции получил легкое повреждение шеи и успешно выбыл из списка пострадавших.

Сейчас я не помню, что мне пообещали за роль пострадавшего. Допускаю, что кроме благодарности зрителей, ничего. Хотелось бы сыграть Гамлета, но нужен был пострадавший. Зато - главная роль.

Все сложилось, и достаточно правдоподобно.

Кто-то "камералил" в лагере на поверхности, топобригада с Андреем Угаровым снимала К-13, работали в пещере Водной (К-4). Некрасов и еще трое человек собирали ПБЛ у Перевала встреч в К-1 и готовились к выброске. У них была своя задача: "несчастный случай" должен был произойти на половине пути до ПБЛ, и они были на подстраховке спасгруппы. На случай каких-либо непредвиденных обстоятельств. Как потом оказалось, обстоятельства возникли.

Я же тогда в журнале выходов написал:

"Геологические наблюдения: картирование пещеры К-1. Бригада 2 человека: Кабанихин А. - руководитель; Лебедева И. - записывающий. Время выхода… Время возвращения… Контрольный срок…"

На старом фото - главные герои событий в кругу друзей: "пострадавший" А.Кабанихин - спереди в центре, "спасительница" И.Лебедева - спереди справа.

Ира Лебедева была новичком, занималась всего около года. Так и было задумано. Более опытный спелеолог, наверняка заметил бы некоторое лукавство, и чистота эксперимента могла бы нарушиться. Ох, уж эта чистота эксперимента…

Ну, все! Время пошло! В "гидры" одевались на входе К-2, чтобы не спариться по дороге. Я тянул время. Короткий выход мог бы вызвать вопросы и посеять сомнения в правдивость ситуации, а во время длинного выхода, ожидая спасбригаду, можно было замерзнуть. Документировали входовые обнажения, долго одевали "гидры", в конце концов, зашли в пещеру К-1. Я шел быстро, хорошо знал дорогу, был в форме, да и радость от предстоящего спектакля распирала меня. Дурак - почему я решил, что постановка всем понравится?

Конечно, Ира отставала. Она боялась оставаться одна, оставаться в темноте. Ее страх и некоторая беспомощность питали меня. Я представлял себя сильным, умудренным опытом спелеологом, нисколько не думая о том, что через какой-то час ей придется меня спасать.

Вот и пережим перед меандром. Я иду первым. Выход из пережима находится на высоте около полутора метров, что вполне достаточно, чтобы при неловком спуске получить травму. Что и происходит. Я вываливаюсь в меандр, пытаясь развернуться при падении и встать на ноги. Левой ногой цепляюсь за глыбу и на какую-то долю секунды вся масса тела, плюс хоть какое-то ускорение свободного падения, обрушиваются на мой голеностоп. Боль резкая и дикая, сдержаться невозможно и я издаю соответствующие звуки. Сознание уходит, сделав попытку поискать другое тело. Ира находит меня, неподвижно лежащим лицом в луже, на дне меандра.

Только что все было хорошо, впереди шел надежный человек, было немножко страшно, но все равно спокойно. Пещера, все-таки, не самое лучшее место для развлечений, но надо же где-то познавать мир, себя, окружающих людей. И вдруг все кончается, остаются только серые камни, вязкая глина, человек, лицом в луже, без особых признаков жизни. Тусклый свет фонаря. На глаза наворачиваются слезы. Господи! Ну, почему все так?

Я прихожу в себя, Ира, обливая слезами, пытается вытащить меня из лужи. Говорит какие-то ласковые слова. Потом она скажет, что больше всего ее поразила картина, где я беспомощно сливаюсь с лужей. Больше никаких сомнений, что произошло непоправимое, у нее нет. А я, кажется, попался, нога ноет, но терпимо. Общими усилиями усаживаюсь и пытаюсь определиться. Ощупываю сквозь "гидру" ногу, нагружаю тихонечко стопу. Стоп - от резкой режущей боли вскрикиваю! Да, похоже на перелом, где-то в области лодыжки. Сколько времени? До контрольного срока полтора часа, плюс час подходов, итого два-два с половиной часа. Много, замерзнем. Может Некрасов из ПБЛа подойдет. Нет. Он будет ждать связи.

На поверхности все развивается по намеченному сценарию. Время возвращения вышло. Есть еще контрольный срок - один час.. Но после его окончания спасгруппа уже должна выйти на поиски не вернувшихся. Проверяется готовность спасфонда. Угаров снимается с топовыхода из К-13. Народ возбужден, - наконец-то что-то происходит! Может и не очень по-настоящему, но все равно - интересно. "Лабиринт", слава богу, не избалован несчастными случаями в экспедициях. Вдруг все по правде?

"В жизни всегда есть место подвигу".

Мы - то поколение, которое писало сочинения на эту тему и в школе, и в институте. Все в тайне мечтали спасти погибающего человека, помочь милиции задержать преступника, комитету госбезопасности - разоблачить вражеского шпиона, сельскому хозяйству - уберечь от засухи урожай, лесному - спасти лес от пожара, и так далее. Все хотели совершить подвиг. Хотя понимали, что не может произойти что-то страшное. Может, заблудились, может, со временем что-то напутали, ну мало ли что еще? Спасать хотели все. Угаров, Десятов, Соловьев, Смолина, - счастливчики - захватив спасфонд, вышли на поиск.

Бутаков - на входе, на связи со спасгруппой и ПБЛ. В К-1 от входа до ПБЛ была протянута двухпроводная телефонная связь. Через час спасгруппа вышла на связь.

При температуре воздуха + 2 градуса и высокой влажности медлить нельзя. Неподвижное состояние приводит к переохлаждению с необратимыми процессами. Пережим перед меандром - не самое простое препятствие. А если еще и повреждена нога, то трудности становятся ощутимыми. С большим трудом Ира втащила меня в окно пережима, а дальше узкий ход можно было преодолеть только одному. Она собой создавала упор для моей здоровой ноги, чтобы я мог хоть по сантиметру двигаться вперед. Так мы и продвигались - за два с половиной часа около двадцати метров.

Наконец, подошла спасбригада. Я не сомневался, что нас найдут и спасут. Преодоление пережима было ничем иным, как способом согревания. Ира же спасала меня, искренне делая все, что было в ее силах.

Определить закрытый перелом под гидрокостюмом достаточно сложно и диагноз поставили по моим ощущениям. Разрезать "гидру", чтобы посмотреть на распухающую ногу, не стали. Сняли комбез. Наложили шину и положили на волокушу в спальник. Я уже и подзамерз. Попытались влить в меня спирт для согрева и анестезии. Не вышло. Мой организм отторг это пагубное зелье. Связались с Бутаковым, сообщили ситуацию. Начали транспортировку пострадавшего. Все не просто. Волокуша не жесткая - надувной матрац, защищенный техническим капроном, и оборудован лямками для транспортировки. Подземный рельеф далеко не идеален и для того, чтобы меньше меня беспокоить, ямы "нивелируются" людьми, которые в них ложатся. Вот такая самоотверженность. Я привязан к матрацу и очень ограничен в движениях. Здоровая нога затекает. Все равно холодно, да еще все эти переживания… Желание пописать становится смыслом жизни. Глина попадает на лицо из под ног, потолка, комбезов спасателей. Засыхая, стягивает кожу. Все в глине с ног до головы, ни одного чистого места. А до большой воды еще далеко. Сережа Десятов находит чистое место, свой язык, начиная слизывать с меня глину. Не самые лучшие ощущения. Лучше если бы тетки облизывали. Хорошо еще по тем временам, гомосексуализм не был так популярен, как сейчас. Я периодически отключаюсь, они решают, что это не хорошо и приводят меня в чувство, вливая в меня спирт. Этот божественный напиток выливается из меня назад. Видя такую реакцию, все решают, что мои дела плохи.

Проходим большую воду, доходим до уступа. Ногу не чувствую, в туалет хочется нестерпимо. Народ побился, устал. От уступа решают отправить Иру Лебедеву на выход. Одну. Связываться по телефону - это терять время. Нужно сказать Бутакову, чтобы вызвал скорую помощь. Может машина подъедет прямо ко входу. Ира без колебаний уходит. Еще несколько часов назад, она боялась отстать от меня больше, чем на 2-3 метра.

Спасработы уже идут более четырех часов. Бутаков на входе, на телефоне. Выходит Ира.

- Ты одна?

- Одна, они еще далеко, - говорит Ира.

- Ну, как там? Все живы?

- Почти. Ты вызвал "скорую помощь"?

- Ирина, понимаешь, это - учения. Кабанихин притворяется. Так было задумано.

- Андрей, ты ошибаешься! Очень сильно. Я там была, с ним. Так не притворяются. Ему очень плохо. Я тебя прошу, вызови "скорую"! - это произносится очень убедительно и требовательно. Тоном, не терпящим возражений.

- Хорошо, хорошо. Иди в лагерь. Я вызову "скорую".

Бутаков по телефону набирает ПБЛ.

- Але, Некрасов! Похоже, что Кабанихин поломался по-настоящему. Только что вышла Лебедева Ира, вся в слезах, ее колотит. Я ей начал говорить про учения. Она чуть меня не убила. Насилу отправил в лагерь, пусть Франц успокаивает. Все бросайте. Выходите на помощь.

Ира встретила Франца на подходе к лагерю.

- Коля, Бутаков говорит какую то чушь, про какие-то учения. Пожалуйста, сделай что-нибудь!

- Ира, успокойся! Это действительно учения.

- Я больше уже не могу повторять. Это не так. Я тебя умоляю! Сделай что-нибудь!

Коля провожает ее до лагеря. Дает народу указания.

- Помогите Ирине раздеться. Успокойте ее. Вскипятите воды. Побольше. Я - к Бутакову. Возможно, возникли сложности.

Чем ближе мы приближались к выходу, тем хуже я себя чувствовал. Кроме дикого желания освободить мочевой пузырь, размять затекшее тело, примешивалось еще какое-то беспокойство. И уже не хотелось на поверхность.

Выход из К-1 неудобный: нужно подниматься по осыпи в узкое окно. Высоты входа хватает, чтобы прошла волокуша с моим бренным телом. Меня вынимают на поверхность. Бутаков молча смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Я ему отвечаю:

- Все по плану.

Кто-то спрашивает:

- Что там со "скорой"? Или выносить к дороге?

- Понимаете, народ, это учебные спасработы. Кабанихин не поломался. Это все сделано специально, чтобы было правдоподобно.

Десятов Серега сказал:

- Я так и знал.

Вот, думаю, гад! Eсли ты знал, так зачем меня облизывал?

Остальные молча встали и пошли. Я остался с Бутаковым один, завернутый в кокон спасательной волокуши. Жить не хотелось, только писать. Бутаков сказал, что он мне не завидует. Я себе тоже не завидовал. Я хотел только одного. Сломать себе ногу. Произошло это только через восемнадцать лет.

Вечером, во время разбора спасработ, было решено больше так не экспериментировать. Слишком высокая цена.

Ира Лебедева меня простила. А героем так никто и не стал. Я по-прежнему мечтаю сыграть Гамлета.

Все диалоги имели место и более или менее передают вложенный в них смысл. Литературная интерпретация сделана автором и не претендует на оригинальность. Единственная цель - предложить читателю занимательное чтение.

Дополнение очевидца. Надо сказать, что наши тетки всегда очень любили Саньку. И даже кликуху ему из его оригинальной фамилии придумали ласковую - "Ихин". Так они его и звали. И когда Иринка, уже в лагере, все-таки поверила, что с Санькой ничего страшного не произошло, и что все это жестокое действо было просто разыграно, то она с рыданиями повалилась на колени и, колотя землю кулаками, кричала сквозь хлынувшие слезы: "Ихин, гад, - убью!!!" Но так и не выполнила своего обещания…

"Спасатели" - С. Десятов и А .Соловьев

Голубино-83

Пещеры Чугского спелеомассива