14 октября 2002 года исполнилось ровно 20 лет со дня образования Архангельской городской секции спелеологии "Лабиринт". Мы поздравляем "лабиринтовцев" всех возрастов и поколений с этим скромным юбилеем!

И пусть сегодня в Архангельске официально не существует спелеосекции с таким красивым и даже немного загадочным названием, но сами люди-то есть! Есть люди, чьи судьбы и характеры навсегда отмечены причастностью к этому замечательному и очень интересному делу - исследованию Кулогорских пещер. Жизнь разметала нас, как снежинки, по разным "сугробам", но мы от этого не стали чужими друг другу. Мы по-прежнему вместе!

Не умерла за эти пролетевшие два десятка лет и сама идея "Лабиринта", которая может быть выражена очень простой формулой: изучение Кулогорской пещерной системы всеми доступными спелеологу-любителю методами. Это изучение продолжается и сегодня. Хоть и меньшими темпами, меньшими силами, и в меньших масштабах, чем в 80-90-е годы, но - продолжается. Процесс познания "кулогорских тайн", которыми так богата эта самая сложная на Европейском Севере спелео-гидрогеологическая система, за эти годы никогда не прекращался. Более того, в первые два года нового века проведены исключительно важные наблюдения, позволяющие сделать резкий скачок в понимании особенностей развития спелеосистемы. Такой скачок был бы совершенно невозможен без кропотливого и нередко сурового труда "лабиринтовцев" в предыдущие два десятилетия.

И все же, как показало время, в феномене "Лабиринта" главное - это не сам исследовательский процесс, не замечательные результаты десятков экспедиций, а тот дух, та атмосфера чистого братства, что позволила одной из наших славных "теток" сказать однажды замечательные по точности слова:

Но дадим слово самим "лабиринтовцам". Им есть, что сказать по такому случаю……

Что меня раздражает в этой жизни, кроме ворья, так это даты. Круглые и квадратные, памятные и знаменательные, скорбные и радостные. Причем, чем дольше живу, тем больше дат. И все-таки…

"Лабиринт" - особое создание.

Явление во времени.

Я пережил в оценке "Лабиринта" различные ощущения: от абсолютного обожания и создания подобной организации до трезвой оценки этого социального чуда.

Что же это было?

Войти в ту воду, чтобы почувствовать прошлое.

Я думаю, что для разных людей - это разный мир. Чем же был "Лабиринт" для меня?

Точно - это был комсомол! Не массовый, а личный, индивидуальный. Со своим Уставом, членством, наградами.

Общественные организации того времени были забюрократизированы до неузнаваемости, но воспитание в духе молодого строителя коммунизма требовало реализации. Не хотелось быть пылинкой, хотелось, чтобы тебя замечали. БАМ, Сургут, Самотлор были далеко. Афганистан был тайной за семью печатями.

Двухнедельные блуждания по Ветреному Поясу расширили мое мироощущение, определив общее направление.

Сначала - любопытство. Любопытство к пещерам. Потом - любопытство к людям. Борьба с самим собой. Ореол романтики.

Наука? Сегодня могу точно сказать - нет. Главное - люди. Возникшее сообщество людей. Очень долго не мог себе в этом признаться, прикрываясь научным интересом. Конечно, было интересно, но главное, все равно, - общение. Занятия - вторник, четверг. В субботу, воскресенье - или выезд, или хотя бы в "кинушку" сходить всем "Лабиринтом".

Почти физические ощущения ожидания.

Понедельник - живешь под впечатлением выходных дней, но к вечеру по-тихому начинаешь сходить с ума.

Вторник - день сводится к тому, что вечером - секция. Все остальное не имеет значения и смысла.

Среда - черный день, пытаешься убедить себя в том, что "Лабиринт" - это не главное, есть еще учеба, общежитие, родители. Ничего не получается, ничего не хочется делать, только ждать. Ждать завтра.

Четверг - думал, что никогда не наступит, как-нибудь продержаться - в семь часов секция.

Пятница - опять физическая тоска. И откуда только берется мужество пережить этот день? После учебы полегче. Можно начинать собираться на завтрашний выезд.

Суббота, воскресенье - счастье. Под вечер появляется боязнь неотвратимо надвигающегося понедельника.

Все равно не понятно. Почему? Я же жил в общежитии, там тоже было сообщество людей. Я помню, в конце первого курса, меня и еще двоих первокурсников пригласили к себе пятикурсники для беседы. Когда все изрядно "наквакались", то состоялся серьезный разговор. Оказывается, за нами целый год пристально наблюдали и сегодня с радостью передают "общагу" в наши надежные руки. Я помню, что мне были приятны эти слова.

Я не остался в "общаге". На втором курсе я ухнул в бездонную пропасть под названием "Лабиринт". И по сей день не удалось из нее выбраться.

Если честно, то эта организация устраивала меня полностью, абсолютно. Это была полная гармония. Эта форма существования являлась моей средой обитания. Наверное, другим было не так сладко, как мне. В течение года домой я, в общей сложности, приезжал, максимум, на неделю. Семья у нас была большая, денег всегда не хватало, но в каникулы я не ломился на работу, я ездил в экспедиции. Родители стоически переносили все мои затеи, ни разу ни в чем не упрекнув.

Позже, работая в Доме пионеров, я создал подобие "Лабиринта" под названием "Турклуб "Булинь". Конечно, не один к одному, но очень близко и горячо. Те же ценности, те же отношения между людьми, те же пещеры и немного туризма. Никто из моих "пионеров" не пожалел о бесцельно прожитых годах в "Булине".

Если подумать и оглянуться, то получается, что довольно часто в нашем кругу идет оценка "Лабиринта". Нас преследует образ, запечатленный раз и навсегда, как фотография. Может все измениться: время и место, окружающие и окружение, "… улица, город и век…", а мы, середины восьмидесятых, - нет. Мы и наши поступки того далекого прошлого все время с нами. Современная жизнь только накладывается сверху, но прошлое остается видимым.

Еще вчера мне казалось, что секция в свое время скрыла от меня союзную спелеологию, Кавказ, Крым, Урал. Мне казалось, что меня держали в заточении, скрывали, что кроме нас, есть еще другие спелеологи, другие районы, кроме Кулогор. То есть, глаза мои были завязаны, а руки скованы. Но что-то я не припоминаю, чтобы меня в "Лабиринте" так угнетали. Мне представляется, что союзная спелеология того времени значительно отличалась от "лабиринтовской" схемы. Она была более свободная, менее нравственная что ли. Думаю, нужно ли тогда мне было такое испытание? Смог ли бы я его выдержать? Остался бы "Лабиринт" той невинностью, которой он был, если бы в него влился поток союзной спелеологии?

Сейчас, глядя на нынешних спелеологов, меня раздирают определенные противоречия. С одной стороны, меня угнетает чувство собственной вертикальной спелеонеполноценности, а с другой, наоборот, возбуждает. Радостно, что симпатичный тебе мир оказывается непознанным тобой. Есть еще неиспытанные ощущения. Есть еще место для маленькой победы над собой, место для личного подвига.

Люди. Самое главное. Они были разные. Непохожие друг на друга. Но все уживались. Возможно, я чего-то не видел. Близкий к идеалу коллектив. Не было споров, интриг, борьбы за власть. Хотя нет, была. Когда начались наборы новичков. Какой-то там набор все-таки взбунтовался, не выдержал "лабиринтовской" идеологии. Ушли новички первого года, организовав спелеосекцию "Летучая мышь". Прожила "Летучая мышь" заслуженно мало. По причине того что, они могли стать сообществом людей, но никак не спелеосекцией. Хорошо, что все быстро кончилось, а то, не имея ни спелеоопыта, ни спелеонавыков, одни лишь амбиции, могли довести дело до настоящей трагедии.

Я вот думаю, нужно ли было заниматься педагогикой, брать всех желающих и пытаться сделать из них спелеологов "лабиринтовского" типа? Или же, как говорится: не нравится - не ешь. Никакого сюсюканья, все строго по Уставу, шаг в сторону - свободен, до свидания.

Задавая вопрос, что для нас значил и значит "Лабиринт", нужно решить - зачем? Что можно услышать в ответ? Как здорово, что все мы там когда-то собрались? А тех, кто мог бы сказать что-нибудь другое, их ведь нет среди нас. Они ушли еще тогда, давно. Остальные же жили с "Лабиринтом" достаточно долго. Некоторые живут и по сей день. Но ведь речь идет о людях, которые жили по определенному "кодексу чести". Этот кодекс - он не изменился, сколько бы ни прошло времени. Изменилось только отношение людей к этому кодексу: или они продолжают жить согласно ему, или они живут по другим законам. И это их выбор - осудить их никто не может, разве что - Господь Бог. И каждому самому решать, как жить, какие поступки совершать, какие ценности принимать, любить и ненавидеть.

Все, я устал умничать.

Жаль, что у моих детей не будет "Лабиринта".

От редакции

Что такое Лабиринт