 |
 |
 |
Людмила Щипахина
СПЕЛЕОЛОГАМ Что надо вам от этой глубины, Где громоздятся каменные глыбы? Где стынет ночь - без звёзд и без луны И озеро полощется - без рыбы? Какой судьбой для вас предрешена Та тяга, именуемая целью? Зачем влечёт вас эта тишина, Зловещая, звенящая капелью? Уходите от нас, смеясь хитро, Нас озадачив этой страстью странной... Зачем глухое тёмное нутро Вам кажется землёй обетованной? Как долго вы находитесь вдали, Исполненные дерзости нетленной! А может, проникая в глубь земли, Вы глубже познаёте суть вселенной? И на поверхность выходя из тьмы, Зачем потом вы смотрите так строго? Наверное, "поверхностными" мы Вам кажемся? И вам нас жаль немного... 1970 |
Борис Ни
Архангельск
* * * Спасибо, Пинега, тебе за то, Что ты открыла мне свои просторы! И за пещерное немое полотно, Что серебром блестит... За Кулогоры! За звезды, что не видны в городах, За мрак пещерный, что таит загадки… И я готов разбиться в пух и в прах, Чтобы найти на все это отгадки. Пока не смог, поскольку время вскач Все дальше, удаляясь, мчится - мчится... Любовь к пещерам - это мой палач, И, уходя, хочу я возвратиться. Март 2002, Кулогоры |
* * *
Мне посчастливилось - я этим горжусь и чту за честь - мне посвящали стихи мои товарищи. Пусть не друзья, но близкие люди, и уверен - искренне. Всякий раз, когда перечитываю их, волна любви и благодарности к этим людям захватывает меня. Тем более, что много было пережито вместе, много пещер увидено, пройдено и открыто. И хочется думать - будет вновь. Думаю, стихи достойны опубликования в ССА, тем более, что оба они - о Пинеге.
Влад Еремеев, Москва
Дмитрий Решетов
Москва
Владу Еремееву В её сосудах ледяная кровь Она не греет, но тревожит душу. Многоголосие подземных вод Готов я бесконечно слушать. Как дышит камень, как живет? Здесь время навсегда отстало Я подпираю звездный небосвод В сверкающих кристаллах. 23.09.00 |
Дмитрий Машков
Москва
Владу Еремееву - моему спелеогуру, в память о первом совместном маршруте. ПОДЗЕМНЫЙ РОМАНС От угла до угла жалкий луч фонаря освещает Черноту, пред которой даже космос горит фейерверком, Звонко капли воды в провал под ногами слетают, Подтверждая готовность провала владеть человеком. И кристаллики льда потолок устилают, как стразы, Так сверкают, что прямо садись и строчи нетленку Но коль хочешь увидеть ты искры иль небо в алмазах, То вернее всего, лучше трахнись башкою о стенку. Приложившись скулой, и проникнувшись твердостью камня, Поэтический дар странным образом преобразился Вот занес меня бог, или черт, или просто напарник! И пока меня нес, его взгляд пламенел и лучился. И теперь он бредет впереди, иногда спотыкаясь, Втихаря материт, но не глину - меня почему-то, Что с того, что я "чайник"? Я так исступленно стараюсь Не дышать, не кричать и не падать в такие минуты. Он суров, справедлив, кучеряв и прекрасен в движении Он заботлив и строг, и журит меня ласково - "чайник", У него на лице не бывает и тени сомнений, Его речи тверды и прекрасно-корявы как стланик. Ему в спину смотрю я с надеждой и болью. И снова Подвернувши стопу, про себя удивляюсь навету - Как я раньше ходил по земле от тоски до любови, А теперь вот хожу под землей от пикета к пикету... Пропадало ко мне твое сдержанное уваженье, Когда ты лицезрел мною первый завязанный узел. Нам хватало с тобой чувства гордости или терпенья, И родились меж нами довольно забавные узы. Вот и снова тоска, и усталости нет и в помине, Вот опять на земле приминают снег наши фигуры. И я думал, глотая портвейн на открытой машине - Ты возьми меня снова, возьми мой спелеогуру. Март 1999 г. |
А вот еще несколько стихов, точнее - текстов песен, Дмитрия Машкова. Автор - активный спелеолог, неоднократно работавший в пинежских пещерах.
ПИСЬМО ИЗНУТРИ КАМНЯ Я пишу письмо, потому что я не могу заснуть. Перестук воды, отсыревший штиль, отрицанье дня. Я пишу письмо, новую главу, фельетон про суть. Наизнанку жизнь, без снегов январь, внутри камня я. Внутри камня места немного есть для воды и тьмы, а для времени места нет, время там не имеет власть. Время может там провалиться в щель, замолчать, как ты; позабыть про свет, замереть как ты, без следа пропасть. Я пишу письмо, драгоценный свет, отсыревший лист, незакончен путь, голова цела и дождина льёт. Из знакомых слов заплелся узор под негромкий свист, только смысл слов под землёю вышел не тот, не тот. Только всё не то, не родит гортань первенца из тьмы, всё не так звучит, как воды капель, всё не так, не так. Только чуть звенит в голове - куда же забрались мы, и зачем под землю - нельзя рассказать никому, никак. В полудрёме, неясно откуда, застонет виолончель и застанет страх врасплох, да такой, что беги бегом. Это у костра куража полно, мол, тудыть в качель, мол, сам чёрт не брат, мол, я камни рву голым кулаком. А спускаясь вниз называешь верёвку свою на "Вы", благодарно гладишь рукой карабина гордую сталь. Те, кто выжил - правы, кто не выжил, тем более те - правы, говорят, ты изведал всё, на - изведай-ка вертикаль. Всё когда-то случается в жизни, воистину, в первый раз - в первый раз рождается сын, в первый раз умирает друг, в первый раз увидишь во сне мерцанье любимых глаз, в первый раз оборвётся верёвка, и вот он замкнулся круг. Я пишу письмо, мой напарник спит, да и мне пора, растеклись слова, докурил, усмехнулся - дурак какой: как назвать её милость Пещеру громко, при всех - "дыра", хотя можешь назвать её так, покуда живой, живой. А когда ворвётся вода, радостно пенясь у глаз, или твой пикет пропадёт так, что можно и не искать - вот тогда останется фраза из сотни мелькнувших фраз: "Ваше величество Карст изволил со мной играть". И потом, прождав целую жизнь, обжив карниз, на поверхность выйдя своими ногами, своей рукой; не стыдясь сантимента, скажешь, глядя устало вниз: "Ну спасибо, впустила и выпустила, живой, живой." 12.01.2001г., Барибан. |
ДУБЛИН Доброй ночи тебе, душа. Доброй ночи тебе, почерневший мой город... Ах, судьба, как ты хороша! Боже мой, как я всё ещё молод! Только что же на плечи давит и застит глаза и мешает вздохнуть, почему вместо мудрой усмешки слеза провожает в путь... Я устал, измочален и словно порублен на слова, разнесённые в пустоте. Ты на пути в город Дублин, а я… на пути в небытие. * * * Меряя землю тугим километром, с тобою как с небом, один на один, лето промчится с туманом и ветром от мыса Уэллинг до самых Хибин. Поезда хмарь, перестук окаянный - катишься в море по рекам, как сёмга. Нож твой железный, приклад деревянный, Север велик, а ты мал как иголка. Танец Белых Волков, шаманского жезла излом. Пусть заберёт, я готов, идол с волчьим лицом. Лбом упершись в простор, творя возвращенье рукой, Север утянет как вор нитку дороги домой. Тихо задышит гора, всхлипнет земля под ногой, танец начнётся. Пора. Здравствуй, дорога домой. сентябрь 2000, Хибины |
НАЗАРОВСКАЯ Тик-так. Что-то не так. Что-то пошло вкривь да вкось. Время собрало волю в кулак и пошло напролом, насквозь. День-ночь, сутки прочь. Слишком темно здесь, что б кто-то заметил как сутки текут сквозь камень на дно, туда, где нас не будет вовеки. Там, здесь, что-то же есть, что-то мы делаем, труд наш невидим. Господи мой, какая грубая лесть! Тебя мы спасём, даже если обидим. Вверх-вниз, а теперь отвернись, не помогай, не мешай только, господи! Видишь, - мы рвёмся на дно, туда, где нас не будет вовеки. Там даже свет источает звук, хриплое пламя врывается в уши, поди не послушай. Там, даже если мы сгинем вдруг, то наши тени заживут своей жизнью и вместе отправятся вниз, на самое дно. Да-нет, обратный билет ещё не куплен, - цена неизвестна. Пламя свечи - вот мой рассвет, в котором холодно, мокро и тесно. Что же, напарник, пора бы наверх! Да что ж ты качаешься, вроде не пил... Не смотри лучше вниз, туда, где нас не будет вовеки. Норд, вест, всё за присест время сожрёт и уйдёт, не прощаясь. А нам всё никак не надоест падать и снова идти, спотыкаясь. Шаг-два, и голова, смутно чернея, покатится вниз, вниз, на самое дно. Туда, куда уйдём мы навеки. Туда проходит только вода, только вода одиноко грохочет сквозь камень, только не с нами. Лишь наши тени без труда, сойдут в эту воду и сгинут на дно, вниз, на самое дно. |
Николай Франц
НАДПИСЬ ПЕРЕД ВХОДОМ В ПЕЩЕРУ Если ты не дебил, - береги мать-природу! Без тебя тыщу лет было здесь хорошо. Не сори, не копти снежно-чистые своды! Нет у Храма вины, что в него ты вошел... |
Юрий Баев
Котлас
* * * Раскидало нас по углам. Что храним в тайниках души? Не транзит через Амстердам, А церквуху в лесной глуши. Раскидало нас. Размело. Раскидало по свету. Лишь Все нам видится - вот окно Под коньками родимых крыш. Все нам чудится - вот тропа, На которой мы рядом все. И никто еще не упал Навзничь в травы в седой росе. Что ж, запекшийся на губах, Как пустыни сухой песок, Восстает из сознанья страх, Обжигает с утра висок. Нашей жизни цена - пятак Да полушка в базарный день. И неясно кто друг, кто враг, И кого укрывает тень. Раскидало нас. Размело... А в горах все идет война... Промороженное стекло... Пятаками полна мошна. |
| Человек или легенда | |
 |
|
Оглавление |