На самом деле никто не хочет заботиться о читателе, дурят нашего брата, как хотят, а он ведь, читатель-то, существо малочисленное, да к тому же нежное и легкоранимое, его, читателя этого, любить надо, холить и лелеять. Если хочется какому-то там автору "пальцы веером раскинуть", так делать это надо ненавязчиво и совсем незаметно, чтобы его, родненького нашего, не вспугнуть, не разобидеть, а то ведь, не дай Бог, не будет читать. А если читать не будет, так зачем же тогда все это? Это - первое.

А второе - тоже не менее важно. Запомните, тщеславные авторы, что писать надо не о том, какой ты, бедняга, весь умный и щедрый, что поделился своими измышлениями и осчастливил весь мир. Писать надо о том, как, мысленно беседуя с его величеством читателем, вам показалось, что может быть у него найдется капелька времени, чтобы обратить драгоценное внимание на тот бред, какой рождается в вашей голове. Умолять его нижайше, чтобы он сверил свои часики с вашими, и если - о, чудо! - они показывают то же время, вы все-таки не зря взялись за перо.

Итак…

Так получилось, что в Ленинградской не был один только Миха (издержки "лабиринтовского" воспитания). По этому поводу, кроме него, никто особо и не скорбел. Но Миху сей факт все-таки угнетал, причем до такой степени, что всем остальным пришлось пойти на поводу его доброй воли.

И вот, второго числа нового года группа наиопытнейших спелеологов города Архангельска выехала в Пинегу.

В Ленинградскую, так в Ленинградскую! Да если еще со стороны заповедника, да еще и проживать на Филиповской избе, - это мы завсегда. И, конечно, - через верхний вход.

Планы? Планы серьезные, даже не буду и распространяться.

В Пинеге схолодало, старожилы объяснили сей факт присутствием Семиколенных. Лично я чувствовал себя достаточно комфортно, первый раз в жизни надел ватные штаны, сверху - капроновые, плюс валеночки и три пары шерстяных носков. На термометр можно не смотреть, ощущения непередаваемые, здороваться ни с кем не хочется. В плановые детали нашей заброски меня не посвящали, и поэтому я намерен был разоблачиться только в натопленной избе.

В пристежке на "буране" тоже было классно. Однажды даже Лев потерялся, зацепившись за какую-то корягу. Мы-то заметили вовремя, только до Сивкова докричались не сразу.

Грусть появилась позднее, когда выяснилось, что "буран" до избы не дойдет. Да и темнеть уже начало. Остальные, похоже, тоже с забросочкой-то прокололись.

Гидрометеоцентр передал, что температура воздуха за бортом наблюдается минус тридцать три градуса по Цельсию. А мне-то что, ватные штанешки - это ведь не банка с мухами. Вот рюкзачок, правда, подвел, кто ж его, родимого, укладывать-то по наукам думал, только и донести-то до машины, да еще на "Буран" забросить. Разве я, в таком случае, положил бы в него еще килограммов десять милых сердцу абсолютно ненужных вещей? Но, что ни говори, вначале, конечно, энтузиазм был.

Валерий Федорович ушел раньше искать тропу и совсем забыл свой рюкзак и тяжелые батареи для фотосъемки. А вот рельеф не забыл о себе напомнить, спуски и подъемчики не чередовались. Был один спуск душевный, с борта Сотки. Зря я поленился лыжи снять, все равно ехал то бочком, то на пятой точке. Но это было уже в конце и не самое страшное.

Я уже к этому времени перегрелся до такого состояния, что окружающее воспринимал очень индивидуально. А дело все было в моих родных "ватничках". Я же поклялся, что раздену их только в жарко натопленной "филиповской". А себе поклясться, все равно, что Родине присягнуть. И кто меня за язык дергал. Так вот, через пятьдесят метров, после того, как я взвалил на себя этот неправильный рюкзак, стало понятно, что "ватнички"-то - того, пожалуй, чересчур теплые. Не надо обладать фантазией, чтобы понять, какие чувства начали переполнять меня в последующем. В этом месте, я думаю, мои ощущения можно и поделить с кем-нибудь, например, из-за границы… Хорошо, что была зима. Летом я бы этого не вынес и продал бы душу Нечистому.

Но даже самый плохой день когда-нибудь кончается. Кончился и этот.

Наутро мороз подустал. Вскоре и мы верхний вход нашли, который представлял собой двухступенчатый десятиметровый колодец. Последние метра четыре - вообще свободного провиса. Хорошо, что у Михи был значок "Альпинист СССР", а то я даже не знаю, как бы мы спустились, а уж не поднялись бы и вовсе.

Слегка "рекогсцирнувшись", определили наши дальнейшие планы. Необходимо было "подредактировать" верхний вход более точно с подземной съемкой. Поверхность "приклеить" каким-то там супернавигатором, используя для наведения координаты "натовских" спутников (чтоб енти проклятые империалисты задохлись!).

Еще, конечно, надо было осуществить фотосъемку самого большого зала и галереи Ленинградской под управлением Валерия Федоровича… Вот, тоже, дал Бог счастья! - вспышки, свечи, подсветки и, вообще, вдохновение. Хотя нам ведь, Артистам, завсегда приятственно хорошую-то роль отыграть, лишь бы не нагишом, а то холодновато и простыть можно.

Ну, и самое главное - пройти в верхнюю часть пещеры, просмотреть все "вопросы", найти продолжение хотя бы километра на два, а заодно сделать топосъемку, нивелирование, микроклимат, ну и так далее.

Увы, это оказалось только мечтами, хотя посмотреть было что. Глубокие чувства оставило прохождение "Доломитового тракта". Вскрытый доломитовый пласт мощностью до 50 см, в конце концов провалился на пол, но свое черное дело сделал. Процесс растворения горных пород интенсивнее шел по ширине хода, так как потолок сдерживался более стойким доломитом. Вроде все и понятно, но низко. В конце концов, доломит при такой ширине проработки не выдержал давления сверху и сел, при этом создав на полу не совсем удобный для передвижения рельеф. Причем контакт доломита с верхним гипсовым пластом не может по своей природе быть идеально ровным. Очень неудобно, хоть подушками обвязывайся. Скажем, людям, имеющим солидный запас сала, может и ничего, но вот мне, худосочному, пришлось не сладко.

Вообще, этот доломитовый пласт, (как, впрочем, и в других гипсовых пещерах), как кость в горле, сыграл свою роль в проработке пещерных ходов.

Интересна верхняя часть, которая прорабатывалась без его (доломита) участия. Мощные меандры (метра три в высоту, это так - на глазок - я особо не измерял) в сплошном насыщенном ангидрите. Пещера очень шумная. Постоянный водоток, периодически теряющийся под стенками. Основной водозабор все-таки, по-видимому, идет с лога, где пещера и кончается, вернее - начинается. Какой-то перспективы продолжения нет. Лог или система логов, собирает воду и спускает ее по карстовым каналам, образующим, в конце концов, Ленинградскую, в Сотку.

Да, так вот - про доломит. В верховьях водичка собирается и бежит себе, пока не вскрывается доломитовый пласт, где она и проливается в нижний ярус, образуя водопад. Верхний же почти сразу и "тупикуется". У водопада на стенке можно встретить и кальцитовую корочку. Да вот еще, вспомнил, совсем некстати. В 83 году при моем первом посещении Ленинградской, мы встретили в нижней части пещеры, в размытой толще вторичных отложений, достаточно большой экземпляр вторичного гипса (сантиметров двадцать пять по длине) лапчатой формы. Были там и меньшие размеры.

Успешно закрыв дальнейшее продолжение пещеры, во всяком случае, в верхней части, остальное время мы предавались отдыху. Правда, не все, некоторые, естественно - это я и Лев, постоянно наказывались дежурством по кухне.

Выброска прошла успешно, "ватнички" я не стал одевать, да и груза уже было не много: что - потеряли, что - забыли, что - съели. А дальше - все как обычно: Пинега, Шаврины, баня, Кулогоры и домой.

Участники выезда:

Крысоловы идут по следу

Экспедиция в пещеры